Книги
Философия
Жизнь по Кьеркегору

Кьеркегор

НАРКОТИЧЕСКАЯ ЭТИКА

Но свобода эта, оказы­вается, осуществляется под строгим, неослаб­ным надзором, под непрестанным присмотром господа бога. Много ли остается от этого са­моопределения, когда «этической категории выбора самого себя... дана религиозная окрас­ка...» (6, 16, I, 262), когда «каждая личность находит собственно и по существу этическое лишь в самом себе, поскольку оно есть ее со­гласие с богом» (6, 16, I, 145)? «И что такое тогда   долг?   Долг — это   просто   выражение воли бога»  (6, 4, 64), Не парадоксальна ли свобода   человека,   определяющая   нравствен­ность,  если  она  прямо  пропорциональна  его зависимости от бога, соответствует воле про­видения?   Кто  же   в   таком  случае   является моральным  законодателем?  Я для  себя,  как, следовало   бы   ожидать   исходя   из   посылок кьеркегорианской этики?  Ничуть не бывало, утверждают его  выводы:   «Здесь  нет ни  од­ного   закона,   который   я   устанавливаю   себе как максиму; здесь есть лишь закон, данный мне свыше» (7, 443). В конечном счете Архи­медовой точкой, с которой можно перевернуть весь мир, оказывается не Я, а то, что «долж­но находиться вне мира, вне границ простран­ства и времени» (8, 1, 21). Вот где парадокс (равнозначный    абсурду,    по    терминологии Кьеркегора, а потому истина)  «теоцентрического  эгоцентризма»:   быть   самим   собой — значит быть покорным  воле божьей, а воля божья именно такова, какой ты ее выбрал по своей воле перед лицом незримого и непозна­ваемого бога... Таков по сути дела кьеркегорианский «категорический императив».

Учение Кьеркегора представляет собой этический нигилизм. То, что Кьеркегор назы­вает «христианской этикой», на самом деле является антиэтикой, точно так же как его «диалектика», как мы видели, является анти­диалектикой.

Создал ли Кьеркегор «совершенно новую этику, определяемую не отношением личности к общей судьбе, а его отношением к парадок­су веры?» (56, 148). Этика есть система норм и оценок человека как общественного суще­ства, а то, что предлагает Кьеркегор, не яв­ляется этикой. Этическая ступень жизненного пути отрицается им столь же метафизически, абсолютно, как и эстетическая. Если Кант допускает веру в бога во имя морали как прак­тического разума, «парадокс веры» Кьеркегора порывает с этикой, которая, по его сло­вам, «игнорируя грех, становится «совершен­но никчемной» наукой» (6, 4, 112). Его ут­верждение, будто, «когда мы забываем, что значит религиозно существовать, тогда мы забываем также и то, что значит человечно существовать» (6, 16, I, 244), находится в полном противоречии с действительным со­держанием его заповедей. Парадигма Авра­ама — наглядная иллюстрация господствую­щей в его учении антитезы религии и морали. Если, как утверждает Кьеркегор, «этическим кульминационным пунктом всего является бессмертие, без чего этическое — лишь нравы и обычаи» (6, 16, I, 166), если человеческая жизнь на земле — только «жизнь рыбы на суше» (57, 120), то вся этическая проблема­тика теряет всякий смысл и значение. Стара­ния, приложенные Кьеркегором поглотить этику религией, растворить нравственность в безнадежной надежде на вечное блаженство, невольно вскрывают то, что так тщательно скрывает религиозное мировоззрение, высту­пающее «оплотом морали».

Основная задача всей жизнедеятельности Кьеркегора — апология христианства, как он его    понимает.    «Без    религии, — восклицает он, — не   может   выдержать   никакая   эпоха» (6, 36, 5). «Его намерение с начала до конца было религиозным, т. е. рекомендация рели­гиозного как единственного ответа на челове­ческую ситуацию...» (86, 24). Не религия как моральна   религия   вместо   морали — такова сущность того, что он называет религиозно-этической  стадией  на  жизненном  пути.  Эта стадия претендует на то, чтобы увести человека «по ту сторону добра и зла». Куда она его  приводит  на   самом  деле,   мы  увидим   в следующей главе.