Книги
Философия
Жизнь по Кьеркегору

Кьеркегор

РАСПЯТИЕ РАЗУМА

   ибо  это  сказал мне   мой   отец»)   (7,   313—314),   либо   вера есть  сверхрассудок   (Lebzcugung),  прево­сходящий    всякие    доказательства    (см.    7, 251).   На   философском   знамени  Кьеркегора начертано:   «Надо  верить»   (7,  451),  безого­ворочно, бездумно, во что бы то ни стало!

Перед нами не «датский Сократ», а дат­ский Тертуллиан. Прав Э. Бруннер, говоря, что «если кто-либо когда-нибудь использовал лозунг credo quia absurdum (верую, ибо это нелепо), то это был Кьеркегор» (40, 310). «Едва ли какой-либо отец церкви,— писал Кьеркегор в своем «Дневнике», — так веско,    как    Тертуллиан,    представил    христианство в интересах бога»  (7, 516). Речь идет о беспощадном преследователе философ­ствующих   еретиков,   который   восклицал   в «De prescriptione hereticorum» (§ 7): «Не­счастный Аристотель!.. Прочь со всеми по­пытками состряпать разношерстное христиан­ство, разбавленное стоицизмом, платонизмом и диалектикой! После Иисуса Христа нам не нужны никакие любопытные диспуты, после благодатного Евангелия — никакие изыска­ния».   С   таким  же  негодованием   относился и Кьеркегор к «ереси» гегельягаствующих тео­логов.

Можно ли усомниться в том, что рассуж­дения Кьеркегора о вере и разуме — это не что  иное,  как  бездонный  фидеизм?   Можно ли усомниться в фидеизме философа, изрек­шего:  «Задача не в том, чтобы понять хри­стианство, а в том, чтобы понять, что понять его невозможно. В этом священное дело ве­ры...»   (7, 326). А между тем немало рели­гиозных   философов   не   только   сомневается в этом, но даже решается это отрицать. Так, например,   неотомист   Коллинз   утверждает, будто точка зрения Кьеркегора  «не антилогична и иррациональна, а скорее настаивает на различии между логикой и метафизикой... Логика непричастна и индифферентна к ре­альному существованию...» (41, 121). Не бо­лее   того!   Однако   неотомистский   философ Жоливэ (как известно, католическая церковь формально осудила фидеизм, хотя по суще­ству своему и католическая теология, ставя­щая веру выше знания, также является фи­деистической)  безоговорочно признает «глу­боко фидеистический» характер лютеранской по духу своему мысли Кьеркегора (64, 10J). А воинственный католик Гарелик, решитель­но осуждая протестантский фидеизм Кьерке­гора, даже назвал свою книгу «Антихристи­анство Кьеркегора». Зато более покладистый неотомист Коллинз на вопрос: «Является ли это примером фидеизма?» — отвечает: «По­жалуй, ответ должен быть отрицательным» (41, 147). Что касается протестантских тео­логов, то они, как мы увидим в дальнейшем, обычно стараются рассудку вопреки доказать недоказуемое — возможность сочетать фи­деизм Кьеркегора с рациональным познанием. Вера для Кьеркегора — чисто субъектив­ное, идущее изнутри эмоционально-волевое отношение к «истине». «Вера — это высшая страсть субъективности» (6, 16, I, 121). Ве­рующий человек — это не мыслящий человек. Картезианское cogito ergo sum (я мыслю, следовательно, я существую) оттесняется credo ergo sum (я верю, следовательно, я су­ществую). В таком понимании истинность тождественна верованию, И это понимание вопреки уверению Кьеркегора радикально отличается от сократовского. По его убежде­нию, объективное постижение бога лишь сви­детельствовало бы о неверии в него, ибо верить в бога следует именно потому, что по­знать его невозможно. Вера, крайняя субъек­тивность, становится «абсолютной объектив­ностью». И тем не менее Кьеркегор своими действиями опровергает свои собственные взгляды: тем, как он доказывает, он опровер­гает то, что он доказывает. Его метод — на­глядная иллюстрация самоопровержения ир­рационализма.   «Здесь,   по-видимому,   имеет  место коренное и даже фатальное несоответ­ствие между (1) доводом Кьеркегора, что, поскольку вера выше разума, она не допу­скает и не требует рационального обоснова­ния, и (2) тем фактом, что два его главных философских произведения, особенно «Зак­лючительное ненаучное послесловие», пред­ставляют собой рациональное обоснование ве­ры» (47, 93).