Книги
Философия
Жизнь по Кьеркегору

Кьеркегор

РАСПЯТИЕ РАЗУМА

De came Christi», § 5). Вслед за Тертуллианом Кьеркегор многократ­но возвращается к абсурду богочеловека, ста­новлению   вечного   бога   во   времени,   росту Иисуса от детства к зрелому возрасту, вопло­щению святого духа, его смерти и воскресе­нию. Чудо непознаваемо и недоказуемо. На то оно и чудо, что непостижимо и непонятно для разума. Только гегельянец не допускает никаких чудес (6, 16, I, 174). В «Школе хри­стианства» мы находим типично тертуллианскую тираду:  «Счастлив тот, кого не возму­щает,    но   кто   верит,    что   Иисус   Христос накормил пять тысяч человек пятью хлебами и   двумя   рыбками...   кто   верит,   что   Иисус Христос утихомирил волны и наступил пол­ный покой... кто верит,  что Иисус Христос сказал паралитику:   «Твои грехи прощены... встань, возьми свое ложе и иди...»» (6, 26, 71). Не  только  никчемно,  но  и  недопустимо,  по Кьеркегору, историческое исследование, был ли Иисус, даже попытки доказательства его исторической   реальности,   предпринимаемые Штраусом и Бауэром. «О Христе мы не мо­жем  ничего  «знать»,  так  как,  будучи  пара­доксом, предметом веры, он существует толь­ко  для  верующего.  Всякое  же  историческое повествование является лишь осведомлением познания...» (6, 26, 23).

Таков фидеизм Кьеркегора, краеугольный камень всего его вероучения и всей его философии в целом —  reductio ad absurdum фи­лософии, доказательство своего собственного учения путем приведения его к нелепости. До­казательство недоказуемости веры не ведет Кьеркегора к неверию, а, напротив, неудер­жимо влечет к неразумию, к безрассудной вере.

Противопоставляя учение Кьеркегора пан­логизму Гегеля, Аллисон удачно назвал его учение «мизологизмом», логиконенавистничеством. Если следовать, по Кьеркегору, ра­зумным суждениям, то религия неизбежно предстанет перед нами в виде иллюзии. И ни­какой высший разум, превосходящий обыч­ный рассудок, делу не поможет, так как и высший разум все же только разум. Единст­венная достойная функция разума — негатив­ная. Верующий «пользуется разумом постоль­ку, поскольку он с его помощью замечает непознаваемое, к которому он относится с ве­рой против разума» (6, 16, II, 280). Произ­ведения Кьеркегора — наглядная иллюстра­ция того, как порой человеческий разум прилагает все свои силы и возможности, всю свою находчивость и изобретательность к то­му, чтобы убедить себя и других в своем бессилии, в собственной неубедительности.

Занимательное зрелище представляет со­бой разыгрываемая кьеркегороведами дис­куссия о том, является ли фидеизм датского философа противоразумным или только сверх­разумным. Как известно, последняя форму­ла — традиционное средство маскировки фи­деизма в той его форме, которая полностью не отвергает разум, а устанавливает теологи­ческие   границы   его   применения,   сферу   его приложения, «ее же не прейдешь». Конечно, разум в границах веры, с постоянной огляд­кой на церковные догмы — это изувеченный разум, закрепощенный фидеизмом. Но «без­брежный» фидеизм Кьеркегора вообще отри­цает философию. Подобный фидеизм вовсе не по вкусу католическому неотомизму, а так­же и тем протестантским теологам, которые заботятся о модернизации лютеранства в со­ответствии с запросами современного куль­турного человека.

Но как бы ни старались кьеркегорианцы убедить своих читателей в том, что у их вдо­хновителя  речь  идет  не  о противоразумной, а о сверхразумной  вере, вступающей  в силу лишь на высотах, недоступных конечному че­ловеческому разуму, недвусмысленные выска­зывания самого Кьеркегора решительно опро­вергают    их    фидеистический    оппортунизм. Прав Аллисон, говоря, что «вопреки протес­там  многих  современных  комментаторов  эта позиция должна  рассматриваться  как ради­кально иррационалистическая»  (цит. по: 47,135).